Когда я была маленькая, бабушки-старушки были другие чем нынче. Знакомых бабушек у мамы было много - может, потому что она работала в аптеке и любила помогать людям, не знаю.

Помню, мне было лет пять-шесть. Мы с мамой часто ходили в гости к старичкам - высокому статному дедушке и светлой уютной бабушке. Вот эту бабушку - во всегдашней белой батистовой косыночке звали Феня. "Тетя Феня" - звала ее мама.

Дедушка - имени не помню - был величав и капризен, и редко снисходил к гостям. Бабушка же... Мне, маленькой, всегда виделась такая сладкая теплая "зыбка" вокруг тети Фени. Такую можно увидеть в холодной воде, когда в ней нагреваешь желтоватый свекловичный сахар - извилистые прозрачные следы сахара, впитанные прозрачной же водой... Сладость такой прозрачной доброты окружала тетю Феню. Она тихо и уютно заботилась о дедушке, у того был вздорный характер, и мама с дедушкиной дочкой часто обсуждали вопрос, который звучал так: "Не дай Бог, Феня умрет раньше дедушки, кто будет о нем заботиться так же хорошо, как она?" Но дедушка был болезен и слаб, а Феня улыбчива и прилежна во всем, и родственники могли надеяться на иной исход... Феня умерла раньше. Умерла тихо и быстро, словно не желаю никому причинять хлопот. И тогда дедушке нашли новую жену -тире- сиделку. Ее звали ВераПална. Рассудительная грузноватая дама. Мне она виделась грязновато-желтой, тяжелый оливковый глаз косил недобро. Как-то она помнится мне в профиль - потому "глаз", а не "глаза". В память засела фраза дедушкиной дочки - маминой ровесницы: "Она себя так ценит, что утро начинает с того, что разминает косточки на больших пальцах ног. Обрати внимание - у нее совсем нет шишек там. Это в ее-то возрасте! совершенно ровная линия стопы - ни намека на "шишки!" ВераПална как-то тихо-неприметно повернула дело так, что высокомерный дедушка стал о ней заботиться, а не она о нем. Из величавого барина мутировал в вышколенного лакея. Жену именовал "Верочкой", был услужлив. И уже снисходил до гостей, а потом и вовсе плакал при маме и вспоминал: "Эх, Феня... оставила меня...Феня-Фенечка..." А вскоре он умер. Вера Пална еще долго прожила в маленьком домике, который кружавился занавесочками при Фене, и зарос скарбом и валерьяново-нашатырным смрадом при новой хозяйке - мама и ей приносила лекарства, как до этого дедушке. Но это досадное искажение реальности не в счет - я отворачиваюсь от него, не удостаиваю памяти. В ней - в моей памяти - по-прежнему жив и наряден темно-красный заборчик с легкой калиткой, две широкие ступеньки вниз во дворик с кустами бело-зеленых бульдонежей, с двумя деревянными скамьями, вишневым компотом в эмалированных кружках, сдобными пирожками с яблоками, сахаром и лимонной коркой, и белоголовая Феня-Фенечка - кроткая фея заботы. Отчего-то я не вижу сейчас таких старушек. Да и самой такой стать - слабо.