В популярных исторических книгах о ранних годах Санкт-Петербурга часто упоминается его основание весной 1703 года, строительство Адмиралтейства и трудности, связанные с возведением новой столицы на болотистых землях. Однако мало кто знает, что в первые годы своего существования город несколько раз оказывался на грани уничтожения.

В этих условиях амбициозные планы по укреплению позиций на Балтике отошли на второй план. Петербург оказался предоставлен сам себе, и его судьба зависела от воли Божьей и умения обер-коменданта Романа Вилимовича Брюса.

Роман Брюс, старший брат известного "чернокнижника" и "волшебника" Якова Брюса, происходил из семьи шотландских эмигрантов. Он начал свою карьеру в "потешных" войсках - первых военных формированиях, созданных юным Петром I. Брюс служил в элитном Преображенском полку и участвовал во многих военных кампаниях, заслужив уважение царя своим усердием и отвагой.

Как и его брат Яков, Роман был образованным человеком. Петр I даже планировал отправить его за границу для проведения важных переговоров. Однако судьба распорядилась иначе - царь назначил Брюса обер-комендантом только что основанной крепости в устье Невы. В тот момент это был ключевой пост, от которого зависела судьба всего новорожденного Петербурга и молодого Балтийского флота.

Брюс оказался неутомимым и эффективным руководителем. Он занимался достройкой и укреплением Петропавловской крепости, возводил кронверк. Самым тяжелым периодом для него стали 1705-1708 годы, когда шведы усилили свои атаки на Петербург, полагая, что Петр I, увязший в военных действиях в Польше, не сможет оказать поддержку гарнизону крепости.

Однако Брюс в тесном сотрудничестве с командующим флотом адмиралом Корнелием Крюйсом сумел организовать оборону настолько эффективно, что шведам ни разу не удалось прорваться ни к Петропавловской крепости, ни к Кронштадту. Заслуга Брюса состояла в том, что он отражал атаки шведов на дальних подступах к Петербургу: на Каменном острове, на Выборгской дороге и выше по течению Невы.

Несмотря на то, что силы Брюса были меньше, чем у шведов, ему удалось сделать Петербург неприступным для противника. До самой своей смерти в 1720 году генерал-лейтенант Роман Брюс не покидал своего высокого поста и всегда был готов отразить любое нападение врага.

В крепостях не было более важной должности, чем комендант. В мирное время комендант выполнял функции управляющего и хозяйственника, но во время вражеской осады именно на него были обращены все взгляды. Комендант нес огромную ответственность за судьбу крепости и людей, находящихся под его командованием.

Только комендант, подобно капитану корабля, мог принять решение о сдаче крепости или приказать держаться до последнего. В любом случае, он рисковал больше всех остальных. Если комендант приказывал сражаться до конца, то в случае захвата крепости врагом он обрекал гарнизон и мирных жителей на жестокую расправу. По обычаям ведения войны того времени, штурмовые отряды получали право на разграбление захваченного города в качестве вознаграждения за риск, которому они подвергались при штурме.

История знает примеры, когда упорство комендантов приводило к трагическим последствиям. Так, после кровопролитного штурма Нарвы в 1704 году Петр I в гневе дал пощечину коменданту Геннингу Рудольфу Горну, который отказался сдать русским крепость и исполнил свой долг до конца. С точки зрения царя, Горн проявил упрямство и гордыню, что привело к огромным жертвам с обеих сторон.

Поэт Константин Случевский позже отразил этот эпизод в своих стихах:

Там, внизу, течет Нарова --- Все погасит, все зальет, Даже облика Петрова Не щадит, не бережет, Загашает. Но упорна Память царственной руки: Царь ударил в щеку Горна, И звучит удар с реки.

С другой стороны, если комендант сдавал крепость неприятелю, его могли казнить как изменника и труса. А если осада затягивалась на месяцы, коменданту приходилось видеть, как люди умирают от голода и болезней. Таким образом, должность коменданта, хоть и была почетной, но отнюдь не завидной.

После смерти Романа Брюса в 1720 году его похоронили у стены еще недостроенного Петропавловского собора. Это была высшая честь для подданного - в пределах крепости хоронили только членов царской семьи. Склеп Брюса положил начало знаменитому Комендантскому кладбищу Петропавловской крепости, где за два века нашли последний приют девятнадцать комендантов.

В 1980 году, спустя 260 лет после похорон, склеп Брюса был вскрыт и обследован. Согласно акту вскрытия, склеп был сложен из маломерного кирпича петровского времени - узкого и тонкого красного кирпича голландского образца, который использовался при строительстве многих домов в ранние годы Петербурга. Этот кирпич символизировал тот юный петровский Петербург с его почти голландским обликом: разводными мостиками, похожими на журавлей шпилями, мельницами, голландскими флагами на мачтах пузатых голландских "купцов" у причала, со скользящими зимой по льду Невы нарядными буерами, стуком деревянных башмаков по настилам первых деревянных тротуаров и запахом голландского табака из длинных глиняных трубок.

Останки Брюса были обнаружены в вытянутом положении на спине, с руками, слегка согнутыми в локтях. Интересно, что кости имели темный цвет, что свидетельствовало о периодическом длительном пребывании в воде. Это говорит о том, что наводнения подтапливали Заячий остров, и даже после смерти знаменитый комендант часто оказывался в невской воде.

Под останками был обнаружен тлен зеленой окраски - остатки мундира Преображенского полка. Удивительно, но даже спустя столько лет ткань сохранила свой цвет, что говорит о высоком качестве минеральных красителей того времени. Мундир Преображенского полка, сшитый из тонкой английской шерсти изумрудно-яркого цвета, с красными отворотами и золотым галуном, был поистине красив и элегантен.

Неожиданной находкой стали строительные клещи, обнаруженные под правым плечом погребенного. Хотя некоторые могли бы предположить связь с масонством, более вероятно, что клещи случайно оставил гробовщик. Этот факт добавляет человечности и даже некоторой иронии к образу сурового коменданта.

Жизнь комендантов Петропавловской крепости была неразрывно связана с Невой. Стоя на Нарышкином бастионе, комендант с тревогой наблюдал за горизонтом на западе, где неслись рваные тучи, а холодный ветер предвещал непогоду. Когда уровень невской воды начинал подниматься, комендант отдавал приказ о начале сигнальной пушечной пальбы, поднимавшей на ноги встревоженных жителей столицы.

Наводнения обычно приходили внезапно, ночью, стремительно врываясь в город. Ни высокие набережные, ни каналы не могли защитить от разгула стихии. Комендант, как и все остальные, оказывался бессилен перед лицом природы.

Однако были и радостные моменты в жизни коменданта. Весной, когда солнце светило ярко и лед на реке таял, наступало время открытия навигации по Неве. В один из апрельских воскресных дней комендант крепости на нарядном катере с приодетыми гребцами, под звуки полковой музыки выплывал на середину Невы. Там он набирал в серебряный кубок чистейшей невской воды, после чего причаливал к левому берегу и поднимался в Зимний дворец, где подносил кубок царю. Государь, отпив воды, давал разрешение на открытие навигации. Крепость отвечала на это важное событие громом салюта.

Так, между опасностями войны, угрозами стихии и торжественными церемониями проходила жизнь комендантов Петропавловской крепости. Они были хранителями не только крепости, но и духа молодого Петербурга, воплощая в себе мечту Петра I о новой России.

Понравилось? Поставь лайк!

Обязательно прочти эти статьи:

Багрянец и злато: как Рим и Карфаген схлестнулись за власть над Средиземноморьем

Безумный император: как Коммод погубил золотой век Рима

Женщины-гладиаторы в Древнем Риме: правда или вымысел?

Как немецкий архитектор хотел осушить Средиземное море и объединить Европу с Африкой