Белорусский историк и публицист Владимир Бешанов рассказывал, что когда он сдал для публикации рукопись книги «Брестская крепость. Правда о легендарной обороне», у редакторов возникла заминка. В книге приводились слова командующего 45-й немецкой дивизии, которая штурмовала Брестскую крепость. Фриц Шлипер вспоминал, что при первой атаке русские выскакивали из казарм в одних подштанниках и стреляли из винтовок. Бешанова попросили подкорректировать эпизод: мол, нехорошо — война, героизм и красноармейцы в подштанниках. Но ведь в этом коротком эпизоде как раз и раскрылась суть обороны крепости — это было не бегство застигнутых врасплох солдат, сонных и не понимающих, что делать. Это был отпор, пусть не организованный, без командиров и приказов, но отпор с оружием в руках.

Однако впитанный годами штамп — на войне всё должно быть красиво и возвышенно — не позволял публиковать такие «стыдные» подробности. Как не позволял говорить и о том, что из 9-тысячного гарнизона Брестской крепости в плен сдалось больше половины.

Удивительно, но о героизме гарнизона Брестской крепости советские люди узнали со слов врага. В феврале 1942 года под Орлом была разгромлена та самая 45-я пехотная дивизия вермахта. Среди захваченных трофеев оказался архив штаба дивизии. Во время его разбора нашли документ с названием «Боевое донесение о взятии Брест-Литовска». Из него советскому командованию и стало впервые известно об упорном сопротивлении защитников крепости. Были в том архиве и еще документы, позже появились мемуары Шлипера и статьи немецких историков, касаемые Брестской крепости.

Восстанавливать общую картину событий пришлось в течение многих лет. Огромную работу в этом направлении проделал писатель Сергей Смирнов, который в 1955 году запустил по радио цикл передач «В поисках героев Брестской крепости». Вот только большинство этих героев сидело по лагерям, как добровольно сдавшиеся в плен. После публикаций Смирнова и его передач защитников Брестской крепости в массе своей амнистировали, но большинство их рассказов были удивительно похожи друг на друга: «Рядом раздался оглушительный взрыв, я потерял сознание. Очнулся уже в плену». И их можно было понять — вспоминать о том, что добровольно выходил с поднятыми руками, не совсем приятно.

Вот поэтому в советской историографии совсем мало серьезных исследований на тему обороны Брестской крепости. Нет фактического материала. Вернее, он имеется только с немецкой стороны, а с российской — воспоминания участников обороны. В результате из-за отсутствия прямых источников журналисты дали волю своей фантазии. Они рассказывали историю, насыщенную подвигами, в которой не было место пленным. Сами события растянулись с 8 до 32 дней, а благодаря художественной литературе и фильмами история обрела форму, наполненную вымышленными событиями и героями.

Но как же было на самом деле? События можно реконструировать лишь частично. И если брать во внимание воспоминания участников обороны (а они больше касаются локальных действий), работы советских историков и немецкие архивы, то получается следующее.

К 1941 года Брестская крепость не имела никакого оборонного значения. Ее использовали в качестве места дислокации гарнизона и различных частей: пограничников, военных строителей, артиллеристов, конвойщиков НКВД. По сути, крепость была большим военным городком, в котором помимо военнослужащих жило немало гражданских лиц. На 22 июня были запланированы военные учения, поэтому накануне крепость покинуло около половины дислоцированных в ней соединений. Осталось приблизительно 9 тысяч человек — пограничники, стрелки, тыловики, конвойщики НКВД, врачи и гражданские лица. Из рядового состава — в основном призванные с присоединенных польских территорий.

У немцев имелся подробный план крепости, что неудивительно — за несколько лет до этого они отвоевали ее у Польши. Поэтому наступающие знали все слабые и сильные места обороны и имели четкий план действий. Обстрел крепости начался в 4:15. По плану он должен был быть коротким, но массированным. Цель — не сколько разрушить оборону, сколько подавить моральных дух обороняющихся и сломить волю к сопротивлению.

Как только стихли минометы, начался штурм. Брестская крепость была уникальным фортификационным сооружением. Она стояла по обоим берегам реки Муховец, окруженная рукотворными каналами. Получалось четыре острова — три из них искусственных и один естественный в русле реки, на котором было построено сердце крепости — Цитадель с трехметровыми по толщине стенами. Ее взятие по планам немцев и означало падение крепости.

Первым под штурм попал южный остров (Волынское укрепление на рисунке). На нем размещался госпиталь и были склады. Серьезного сопротивления врагу там не оказали. В отличие от Западного острова (Тереспольское укрепление), где находились казармы пограничников. Они успели сориентироваться и дать достойный ответ врагу. Но из-за отсутствия единого командования и разрозненности обороны их сопротивление было сломлено. К 8 утра гитлеровцы вошли в Цитадель. Там завязались ожесточенные бои и даже рукопашные схватки. Обескураженный таким отпором, враг пытается отступить по мосту снова на Западный остров, но тут его встречают огнём собравшиеся пограничники. Гитлеровцам не может помочь артиллерия, так как велика вероятность попасть по своим.

В обед 22 июня немецкое командование бросает в бой резерв, но результатов это не приносит. В 14:30 на позиции прибывает командующий 45-й дивизией генерал-майор Фриц Шлипер. Оценив обстановку, он дает приказ с наступлением темноты отвести пехоту и возобновить обстрел Цитадели из тяжелых орудий. Всю ночь по крепости ведется артиллерийский огонь, а утром через громкоговорители немцы предлагают сдаться.

В этот день из Брестской крепости с поднятыми руками выходит 1900 человек. В основном гражданское население гарнизона. Но были и военнослужащие — те самые польские резервисты, у которых отсутствовала мотивация продолжать сопротивление.

Крепость окружена полностью, идет интенсивный артобстрел позиций. Разрозненные группы советских бойцов пытаются вырваться из Цитадели через Западный остров. Некоторым это удается, но еще больше гибнет. Гитлеровцы предпринимают вторую попытку штурма. Она заканчивается неожиданной контратакой боевой группы 445-го стрелкового полка под командованием начальника химслужбы лейтенанта Виноградова. Враг во второй раз вынужден отойти, теперь уже на Южный остров.

Лишь 24 июня гитлеровцам удается взять Цитадель, атаковав ее с трех сторон одновременно. В этот раз в плен попало около 2000 советских военнослужащих. Гитлеру в ставку летит доклад о полном взятии Брест-Литовска, но он излишне оптимистичен — крепость еще не сдалась.

Нет, речь не идет об организованном сопротивлении, хотя документы советских историков говорят об обратном. Во время послевоенных раскопок в «Доме офицеров» нашли приказ №1, в котором предлагалось создать сводную боевую группу и штаб во главе с капитаном И. Н. Зубачёвым и его заместителем полковым комиссаром Е. М. Фоминым. Однако планы осуществить не удалось — немцы ворвались в Цитадель. И вот с этого момента (с 24.06.1941) оборона Брестской крепости (как военный термин, означающий вид боевых действий) закончилась. Всё что происходило позже, было попытками советских бойцов вырваться из укрепления, превращенного, по сути, в руины.

После падения Цитадели главным очагом боестолкновений стал Северный остров, где находились Кобринские укрепления. Его пытались взять штурмом неоднократно, но артиллеристы 98-го противотанкового дивизиона раз за разом отбивали атаки. Когда на поверхности стрелять уже стало нечем и не с чего, бойцы спустились под землю в казематы. Туда немцы боялись заходить, поэтому стали применять огнеметы. Параллельно они «включали» психологическую обработку, обещая через громкоговорители сохранение жизни и гуманное отношение.

На многих это подействовало, что вполне объяснимо. Нет единого командования, нет плана действий, нет связи, нет продовольствия, на исходе боеприпасы, а доступ к воде плотно блокируют вражеские пулеметы. Подвалы переполнены ранеными и семьями комсостава, особенно тяжело без еды и воды детям. 24 июня люди поднялись с белыми флагами на поверхность, а на следующий день сложила оружие последняя организованная группа из 450 защитников.

И все равно до полной зачистки крепости было еще далеко. В подвалах казарм 333-полка продолжала сражаться группа старшего лейтенанта Потапова и пограничники лейтенанта Кижеватова. 29 июня они предприняли отчаянную попытку прорваться на юг в сторону Западного острова с тем, чтобы потом повернуть к востоку. В ходе этой операции большинство из них погибло, остальные попали в плен.

После этого последним очагом сопротивления на территории Брестской крепости остался Восточный форт на Кобринском укреплении. В нем держало оборону подразделение майора Гаврилова (командир 44-го стрелкового полка). Но штурмовать форт было некем — 45-я стрелковая дивизия вермахта еще 24 числа ушла на восток, оставив около руин крепости небольшое подразделение. Поэтому для ликвидации форта немцы применили авиацию, сбросив на Кобринские укрепления 22 500-килограиммовых бомбы и еще одну сверхмощную бомбу весом в 1800 кг. После такого от казематов не осталось ничего. Штурмовики вошли в форт и пленили оставшихся в живых советских бойцов (примерно 300 человек).

Это был последний эпизод обороны Брестской крепости — под шквальным огнем противника она продержалась восемь дней. Но откуда тогда взялась легенда, что крепость стояла больше месяца (32 дня)? Не совсем это и легенда, так как согласно немецким документам, последнего защитника они пленили 23 июля 1941 года. Это был тот самый майор Гаврилов. Он принял решение вести свою собственную войну. Его группа в 12 человек укрывалась в северо-западном углу форта, где были конюшни. Питанием им служил комбикорм, а к воде они пробирались тайком по ночам. Несколько дней группа совершала вылазки, теряя бойцов. К середине июля последним живым остался тяжелораненый майор Гаврилов, которого пленили 23 числа.

В официальной истории Брестской крепости нашлось место преувеличениям, умолчаниям, искажениям, иногда прямому вымыслу. И строился он на огромном желании, чтобы война выглядела именно такой, какой ее хотели видеть — без плена и застигнутых врасплох бойцов в белье. Война должна быть возвышенной, священной, а память о ней нести огромную идеологическую нагрузку.

Но у выцарапанной штыком в руинах казематов надписи «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина» этой нагрузки нет. Потому что история героической обороны Брестской крепости — это не гордость, а трагедия, и она имеет очень мало отношения к громким лозунгам и партийным директивам.

Такая же трагедия — гибель 28 панфиловцев. Сейчас бой у разъезда Дубосеково стал легендой, но что на самом деле произошло 16 ноября 1941 года?